ТРАНШЕЯ

По расположению части, беседуя, шагают майор Шевченко и Пуля.

ШЕВЧЕНКО. Потому что, солдат, если она недостаточно широкая, то он просто не влезет!
ПУЛЯ. Ну это смотря какой, товарищ майор… Они разные бывают.
ШЕВЧЕНКО. В армии - все одного размера. На том стояла, стоит и стоять будет.
ПУЛЯ. Это хорошо и оптимистично. Нам, молодым бойцам, необходима вера в то, что стоять будет. Но я, товарищ майор, не совсем понимаю - почему в стратегических войсках, которые называют, и по праву, интеллектуальной элитой массового поражения, солдаты должны заниматься этим дурным и нехитрым делом?
ШЕВЧЕНКО. Можно подумать, товарищ солдат, что вы - не мужчина, и на гражданке этого инструмента в руках не держали.
ПУЛЯ. Ну почему… Доводилось.
ШЕВЧЕНКО. Вот и отлично. Значит, завтра с утра и приступите.
ПУЛЯ. Боюсь, товарщ майор, не оправдать высокое доверие. Утратил навык. Да и несподручно одному… Боюсь, не осилю.
ШЕВЧЕНКО. Как говорится, глаза боятся, а руки шевелЯтся! А для сподручности вам будет придан рядовой Пистемеев. И вы ему объясните то, что сейчас объясню вам я…

Звук беседы приглушается, а за кадром начинает звучать голос Пули.

ПУЛЯ (за кадром). И майор Шевченко объяснил мне, что траншею копать - это не кобеля за пенис дергать, что это гораздо легче, а главное, нужнее. Потому что в стратегических войсках, если кабель просто положить на землю, то его своруют. (майор выполняет характерные жесты руками). Потом я узнал, что первую траншею выкопали в Древнем Египте (майор показывает пачку "Кэмела"), но делали это не солдаты, а строители, поэтому траншея получилась неправильная, и потом еще пятьсот лет к ней водили детей, чтобы посмеяться. Затем майор Шевченко объяснил мне, что надо сделать, чтобы траншея получилась не смешная (в кадре люди в клоунских костюмах и с детскими совочками копают смешную траншею), а как нарисовано в учебнике (в кадре на заднем плане чертеж траншеи в разрезе, а на переднем майор Шевченко показывает на себе, покуда должна быть траншея, а покуда - не должна).
ШЕВЧЕНКО (заканчивая рассказ). … а не сортир для французских унисексов. Так что поглубже. Ясно, боец?
ПУЛЯ. Так точно, товарищ майор. Только я не совсем понял… чем траншея отличается от продолговатой ямы?

Майор, вздохнув, достает пачку "Кэмела" и готовится начать объяснение сначала. Затемнение.

БОМБА в хлеборезке наблюдает из-за плеча хлебореза, как тот режет хлеб.

БОМБА. А ножик у тебя очень острый?
ХЛЕБОРЕЗ (не оборачиваясь). Таким ножом можно убить. (резко разрубает лежащий на столе огурец).
БОМБА. Убить и стулом можно, если к нему электричество подвести. Я в совхозе электриком работал на бойне, там много мяса было. А хлеба было мало.
ХЛЕБОРЕЗ. Не дам.
БОМБА. Когда ножик тупой, то крошек больше.
ХЛЕБОРЕЗ. У меня острый.
БОМБА. А то бы я крошки собрал, да и птицам отнес.
ХЛЕБОРЕЗ (отрываясь от работы и с интересом глядя на Бомбу). Птичек любишь?
БОМБА. Очень. Я бы им крошек насыпал, они бы кушать стали. А я бы их коробочкой накрыл. Вот тебе и мясо.
ХЛЕБОРЕЗ. Мне мясо?
БОМБА. И тебе тоже.
ХЛЕБОРЕЗ (задумавшись). Я вообще-то и обратной стороной могу резать.

Хлеборез переворачивает нож и начинает кромсать хлеб. Хлеб мнется. Затемнение.

Бомба сидит на крылече с большим полиэтиленовым пакетом, наполненным крошками. Перед ним ходят голодные голуби. Бомба зачерпываяет крошки из пакета и отправляет их в рот.

БОМБА (птицам). Ножи бывают разные, а хлеборезы - только тупые. Потому что если на такой работе думать, то можно порезаться.

Солдатская столовая. Ужин. За столом напротив Бомбы сидит Пуля. Он вертит в руках измятый и раскрошенный кусок хлеба.

ПУЛЯ. Вот смотри, Бомба. Сначала ножи в стратегических войсках затупились, а потом и ракеты попадать перестанут. Боеготовность в армии - она как весенний дождь. Все время падает.
БОМБА. Не нравится, давай я съем.
ПУЛЯ. Я, конечно, могу отдать… А это сделает тебя счастливым?
БОМБА. Ты прав. Счастье не в этом. (вздыхает) Но масло-то ты уже съел.
ХЛЕБОРЕЗ (за кадром). Приятного аппетита.

Крупный план. В стол втыкается огромный хлеборезов нож.

ПУЛЯ (проверив острие пальцем, Бомбе). Таким ножом можно убить.
БОМБА (проглотив слюну). Я знаю.
ХЛЕБОРЕЗ. Поймал?
БОМБА. Кого?
ХЛЕБОРЕЗ. Я тебе дам - кого! Крошка брал? Мясо давай!
БОМБА. Птица - животное осторожное. Крошки клюет, а как я с коробкой подхожу - убегает.
ХЛЕБОРЕЗ. Если завтра птицы не будет, я тебя тупым концом резать буду. Долго.
ПУЛЯ. Слушай, уважаемый, зачем так горячиться? Завтра птица будет. Мы с утра с Бомбой хитрую ловушку идем копать.
ХЛЕБОРЕЗ. Какую ловушку?
БОМБА. Какую ловушку?
ПУЛЯ. Длинную. Много птицы войдет. Нам сам товарищ майор разрешил. (Хлеборез смотрит на Пулю с недоверием, Пуля поясняет) Он в доле. Только надо это…
ХЛЕБОРЕЗ. Чего - это?
ПУЛЯ. Хлеба побольше. Белого.
БОМБА. И масла!
ХЛЕБОРЕЗ. А масло обязательно?
ПУЛЯ. Псс! Обязательно. Без масла они не подскользнутся.

Ночь. Квартира майора Шевченко. Майор и его жена спят. Жена во сне кладет на майора руку. Майор во сне же сбрасывает ее. Жена опять кладет руку. Майор отсраняется. Жена пододвигается к нему и вновь кладет на него руку. Майор резко сбразывает ее с кровати. Оба окончательно просыпаются.

ЖЕНА. Юр, ты чего?
ШЕВЧЕНКО. Кто здесь?!
ЖЕНА. Это я, милый…
ШЕВЧЕНКО. Фух… Приснилось, что лежу на койке в казарме… И не один!
ЖЕНА. И че?
ШЕВЧЕНКО. А тут проверка!
ЖЕНА. Совсем ты себя не жалеешь на этой работе! Может, Бог с ней, с канавой?
ШЕВЧЕНКО. С траншеей.
ЖЕНА. Ну, с траншеей. Жили мы без кабельного телевидения, и еще поживем.
ШЕВЧЕНКО. Нет, Мария. Я не могу наполовину. Если майор Шевченко сказал "а", значит, он чего-то не расслышал. А если он сказал "траншея", значит, ему надоело все время говорить "а" из-за плохого сигнала телевизора. Значит, ему нужно кабельное телевидение!

Ночь. Казарма. Разговаривают Пуля и Бомба.

ПУЛЯ (продолжая диалог). Это не чья-то прихоть, это стратегические нужды Родины! А Родина - это не ты. Когда у Родины есть нужда, ей терпеть нельзя.
БОМБА. Все равно я копать не хочу.
ПУЛЯ. А я тебя хлеборезу отдам.
БОМБА. А если я заболею?
ПУЛЯ. Конечно, заболеешь! Может быть, даже умрешь. Ты видел, какая у него сабля?
СЕРЖАНТ (из-за кадра) Э, але! Кто там выспался? Сейчас отжиматься будем!
ПУЛЯ (переходя на шепот). Давай правда спать. Завтра тяжелый день. Откосить, конечно, можно, но лучше прогнуться перед майором. Мы ему канаву, а он нас на ферму отправит, к свиньям. Хочешь к свиньям?
БОМБА (не понижая голоса). А че ты шепотом?

Бомба и Пуля отжимаются. Светает.

ПУЛЯ. Дурак ты, Бомба. Шварцнеггер же не по ночам качался. Он по ночам спал, потому и здоровый!
БОМБА. И Сталлоне, скажешь, спал?
СЕРЖАНТ (за кадром). Э, але! Сигарету мне!

Бомба и Пуля приседают. Сержант лежит на койке и задумчиво курит.

СЕРЖАНТ. Сталлоне, может, и спал. Но Сталлоне - это паралон! А чтобы настоящий рельеф получить… (пинает верхнюю нару) Федя! (Сверху свешивается согнутая рука с выразительным бицепсом)… вот такой вот… Это хоть спи, хоть не спи. Это или родиться надо таким, или траншеи копать. И вот только тогда вы станете не духами, а боевыми машинами и защитниками Родины! И девушки вас любить будут! (пинает верхнюю койку) Верно? (Сверху свешивается женская голова)
ЖЕНСКАЯ ГОЛОВА. Да ты дашь нам поспать? Защитник…

Открываются ворота Учебки. Оттуда выходит НАРКОМАН с подвыпившим ПРАПОРЩИКОМ. Под мышкой у Наркомана его друг - плюшевый чебурашка.

ПУЛЯ (за кадром). Защитик Родины - это не профессия, а физиологическое состояние, вроде мужской беременности (автобус: старушка уступает место пьяному и усталому от этого прапорщику; Нарокман устраивает Чебурашку у него на коленях). Во-первых, сразу видно по форме тела (в казарме усатый крепенький сержант подтягивает ремень на Бомбе, пытаясь добиться талии; мимо проходит Наркоман, к своей новой койке), во-вторых, все время чего-то хочется, но именно этого и нельзя (офицер высыпает из рюкзака Наркомана одноразовые шприцы и давит их сапогом), и в-третьих, лучше не напрягаться, а то все кончится раньше, чем положено, и с плохими последствиями.

В курилке сидят Пуля, Бомба и Наркоман. Идет дождь. Курилка в данном случае - это крытая беседка напротив входа в казарму.

ПУЛЯ (за кадром). Обо всем этом нам рассказал прибывший в нашу часть из учебки галопередонщик, который с момента призыва считал, что он умер, а Армия - это такой рай для бедных.

БОМБА (Наркоману). А кормили в учебке как?
НАРКОМАН. Не помню… По-моему, я сам ел.
БОМБА. А чего тебе ефрейтора не дали? Или младшего сержанта?
НАРКОМАН. Не помню. По-моему, я сам не взял.
ПУЛЯ. Для защитника Отечества, Бомба, еда и военная карьера - это не главное.
БОМБА. А что главное?
ПУЛЯ. Главное, чтобы вероятный противник не думал, что для нас это главное.
НАРКОМАН. А что у вас тут из продуктов растет?
БОМБА. Это смотря из каких. Из хлеба у нас растет плесень.
НАРКОМАН. А конопля у вас из чего-нибудь растет?
ПУЛЯ. Конопле в армии расти нельзя. Конопля разлагает личный состав на тех, кого торкнуло, и на тех, кого сплющило. А это есть нарушение субординации.
НАРКОМАН. Значит, сегодня не полетаем.
БОМБА (выглядывая из-под навеса). Да, погода нелетная…А нам еще сегодня траншею копать.
НАРКОМАН. Мне копать нельзя. У меня на траншеи - идиосинкразия.
БОМБА. Чего?
НАРКОМАН. Ну, как бы сказать, чтобы понятно было. Видишь ли, траншея на глубоком подсознательном уровне ассоциотивного восприятия являет для меня аллегорию могилы, наглядную эманацию образа смерти, служит, так сказать, вещью an sich.
БОМБА. Какой вещью?
ПУЛЯ. Работать он не хочет.
БОМБА. А-а-а…
НАРКОМАН. Почему же? Работать я хочу. Но мне врачи запрещают копать. У меня и справка есть. Я не могу себе позволить какой-то безусловно нужный военный кабель взять и похоронить. Я потом спать не смогу.
БОМБА. Слушай, а дай я у тебя со справки диагноз перепишу.
ПУЛЯ. Расслабьтесь, ребята. Майор Шевченко человек, конечно, военный, но чуткий. Он сказал, земля вязкая, лопаты погробим. Так что сегодня копать не будем.
БОМБА. Забожись!
ПУЛЯ. Это немного унизительно для атеиста, но вот те крест (божится на зуб).

Открывается дверь казармы, и на крыльзо выходит майор ШЕВЧЕНКО. У него превосходное настроение. Он смотрит на небо, надевает фуражку и начинает спускаться по ступенькам. Неожиданно позкальзывается на мокром бетоне и некрасиво шмякается на задницу. Фуражка отлетает в сторону.

ПУЛЯ (за кадром). И кто это у нас такой ловкий?

Шевченко медленно поднимается, поднимает фуражку и тщательно отряхивает ее. Потом столь же медленно надевает и оборачивается к беседке.

ШЕВЧЕНКО. У природы нет плохой погоды…

Резкая смена плана. Пуля, Бомба и Наркоман под проливным дождем копают траншею.

ПУЛЯ. (за кадром) Вообще, защищать Родину трудно. Но, как говорит майор Шевченко…

Майор Шевченко, уютно расположившись под "грибком" и прихлебывая дымящийся чай, произносит…

ШЕВЧЕНКО. А никто и не говорил, что это будет легко!

Пуля, Бомба и Наркоман под проливным дождем продолжают копать траншею.

БОМБА (Наркоману). Ну и как твоя идиотия, не беспокойит?
НАРКОМАН.Я просто справку потерял.
ПУЛЯ. Совесть ты потерял, военнослужащий. Неужели ты сидел бы с товарищем майором под зонтиком и равнодушно взирал на то, как мы тут… защищаем Родину?
НАРКОМАН. Не, я бы отвернулся. А то у меня образ могилы…
БОМБА. Жрать охота. Где хлеборез-то с приманкой?

Хлеборезка. На столе лежат вещдоки - исполинские бутерброды с маслом. Прапорщик допрашивает хлебореза.

ХЛЕБОРЕЗ. Мамой клянусь, товарищ прапорщик! Не себе брал! Птичкам! Сам майор Шевченко разрешил. Он в доле…
ПРАПОР. Ага. Майор, значит, в доле, а товарищ прапорщик - побоку? А ну, ешь!
ХЛЕБОРЕЗ. Какой?
ПРАПОР. Все!

Траншея. Бойцы продолжают копать. Лопата Бомбы натыкается на что-то твердое.

БОМБА. Оп-па! Тут что-то есть…
НАРКОМАН. Не надо, не копай дальше. Вдруг это гроб? А у меня и таблеток с собой нет.
ПУЛЯ. Я считаю, бойцы, наш долг поставить в известность товарища майора. Мало ли, вдруг это бомба?
БОМБА. Чего опять - Бомба?
ПУЛЯ. Я говорю - там бомба. Зловещий отголосок войны.

Сзади к бойцам подходит Шевченко.

ШЕВЧЕНКО. Солдаты, почему так преступно мало выкопато? Работайте, солнце еще высоко.
ПУЛЯ (глядя на пасмурное небо). Угу. Аж не видно.
ШЕВЧЕНКО. Ирония, рядовой, это оружие в борьбе с идеологическим противником. А я тебе идеологический отец. Мудрый, но добрый. Копай давай!
БОМБА. Там бомба.
НАРКОМАН. Это в лучшем случае. А может быть и гроб.
ШЕВЧЕНКО (смотрит в траншею). Ну, на то мы и солдаты, чтобы обезвредить любую бомбу. А доведись такое, и гроб. Так что смелее! Я сейчас отойду. А ты вытаскивай.

Шевченко отходит на безопасное расстояние. Бобма спускается в транцею и пытается вытащить неизвестный предмет из земли.

БОМБА. Тут лом нужен.
ПУЛЯ. Тут ум нужен. (громко, глядя в траншею) Товарищ майор, а коньяк от времени портится?
ШЕВЧЕНКО. Коньяк, как офицер - от времени только звездочек больше… Что? Какой коньяк? Ну-ка, вон из траншеи! Вдруг там бомба.
НАРКОМАН. Вот человек! Он сердце не прятал за спины ребят…

Шевченко подбегает к траншее. Оттуда уже вылез Бомба. Все бойцы стоят на бруствере.

ШЕВЧЕНКО. А ну-к, помоги спуститься.

Пуля с Бомбой подают ему руки, и Шевченко осторожно спускается в траншею. С усилием выдергивает из грязи предмет, который на поверку оказывается седушкой от унитаза. Шевченко медленно поднимает глаза на Пулю.

ШЕВЧЕНКО. Ты зачем про коньяк сказал?
ПУЛЯ. Просто спросил. Вдруг вспомнил, что дома полбутылки коньяка оставил - на дембель вернусь, выпью. Вы же говорите, он не портится…
ШЕВЧЕНКО. Ты у меня на дембель, провокатор, вот в этих аксельбантах (потряхивает седушкой от унитаза) пойдешь. Года через четыре. Ты у меня…

Шевченко начинает карабкаться на бруствер, но не удерживается и падает обратно в траншею. На секунду пропадает из виду и появляется из траншеи весь в грязи.

ПУЛЯ. Так вот кто у нас такой ловкий!
НАРКОМАН. Ну все, я теперь точно сегодня не усну. Кошмар про майора, восставшего из ада, мне обеспечен. Эта натуральная эманация покойника…
БОМБА. И очень грязная, товарищ майор.

Резкая смена плана. Вся троица усердно чистит сортир. Пуля приделывает на унитаз найденную и отмытую седушку.

БОМБА (вздыхая). А хлебореза бутерброды есть заставили. Вот это я понимаю -наказали.
ПУЛЯ (за кадром). Армия научила меня многому. Иметь смирение принять то, чего ты изменить не в силах, иметь мужество, чтобы изменить то, что ты можешь изменить, и иметь мудрость, чтобы не выдрючиваться перед старшим по званию. И еще одному научила меня армия - засохшее дерьмо, как коньяк, от времени только крепче.

КОНЕЦ

© Иван Филиппов, Дмитрий Зверьков, Максим Туханин.