ДЕМБЕЛЬ
оригинальный сценарий

МАТЬ, БАБКА и СЫН в военной форме.

СЫН (играет на гитаре и поёт "дембельскую" песню).
... На вокзале девчонка в слезах!
Шепчут губы: "останься, солдат!"
А солдат говорит: "Пусть на ваших плечах
Теперь руки лежат салажат!" А-а!!!
(Закончив петь, что-то выпивает и, поморщившись, говорит). Так-то вот, мама...
МАТЬ (комкая платочек). Тяжело там пришлось, сыночек?
СЫН. Да по-разному... То тяжело, то просто... повеситься хочется!
БАБКА. О, Господи! Ну, хоть школу жизни прошёл! Вернулся жив-здоров, и то слава Богу!
СЫН. Ну да! Жив-здоров... (Распахивает "х/б"). А это? Это как же?!
БАБКА (щурится, рассматривая). Что там - поцарапался что ли?!
СЫН. Царапина - пустяк... Душу мне исковеркали!
МАТЬ. Что они с тобой сделали, сына? Тебя там били?
СЫН. Ха! Так я тебе и сказал! Ты ж мне мать... Так, ударялся просто с утра до вечера об косяк...
МАТЬ. Безобразие! Знала бы - не отпустила!
СЫН. Да ты-то что... Вот батяня... Что ему стоило - пальцем бы шевельнул - и у любимого сына грыжа! И сын никуда не идёт!.. А так: и в армию сходил, и грыжа до колен...
БАБКА. Какая грыжа? А ну, покажь бабушке!
МАТЬ. Где, Андрюша? Ну-ка подними майку!

Сын поднимает майку, сам внимательно осматривает свой выпученный живот.

БАБКА. А-а-а! Ужас какой!
СЫН. Это живот.
МАТЬ. Тощий какой! Что, мама - убедилась, как эта твоя школа жизни детей калечит!
БАБКА. Знаешь, Таня, вы с Сергеем тут тоже виноваты. Разбаловали Андрейку: утром ему блинчики, вечером ему оладушки. А то, что бабка сидит старая - к столу не позовут! Вот и вырастили защитничка!
СЫН. Ну, уж простите меня, что живой пришёл!
БАБКА. Да ладно... Пришёл и пришёл - что ж теперь... Пойду в свою комнату, тебе мамка, наверно, оладьев хочет дать...
МАТЬ. Мама, ну, кто тебе когда куска жалел! На, кушай! (Пододвигает Бабке оладьи; только Бабка собирается положить кусочек в рот, как Сын ударяет по струнам и поет).
СЫН. До свиданья, кусок! (На этих словах Бабка поперхнулась). Наш закончился срок! На вокзал наш теперь марш-бросок! (Финальный гитарный проигрыш). Та-да-да-да!

Сын рассматривает фотографию любимой девушки. Рядом ОТЕЦ.

ОТЕЦ. Что? Так ни разу и не написала?
СЫН. Почему? Вот: (читает на обороте) "На, тебе, толстый, фотографию! Только отвяжись! Вера".
ОТЕЦ. Да нет, после этого писала?
СЫН. Не-а! (Скрипит зубами и поджигает фото, Отец от него прикуривает).
ОТЕЦ. Да не бери в голову! Они все такие! И у меня такая Верка была. И Маринка... Но та немного другая была... И Настя, и Роза... Никто не дождался... Одна мать дождалась. И то не моя, а твоя. Так что капризничать не пришлось. Построил семью из того, что было.
СЫН. А-а, у меня-то одна была. Второй такой не будет!
ОТЕЦ. Ну, и слава Богу!
СЫН. Я, батя, теперь девчонкам не верю. Я, наверное, гомосексуалистом стану.
ОТЕЦ (по привычке замахивается, но в последний момент вспоминает, что Сын уже взрослый; рука замирает, сложная гамма переживаний отражается на лице). Ты... ты, сына, погоди... Не тараторь. (Вкрадчиво). Ты расскажи, чем ты в армии занимался? Ты там это... дружил, что ли, с кем?
СЫН. Я там с поваром дружил.
ОТЕЦ. Фух ты! С поваром и я дружил! Только у нас он кок назывался на флоте.
СЫН. Амаяк...
ОТЕЦ. А маяк - это на берегу...
СЫН. Повара у нас Амаяк звали. Агонесян. Я к нему почти каждую ночь приходил...
ОТЕЦ (ломает в руках карандаш, или даже не карандаш, а модель военного корабля, которую до этого просто крутил в руках). З-з-зачем?
СЫН. Ну, ты даёшь, батя! Будто в армии не служил. Ха! Там же женщин нет... Картошку пожарить некому!
ОТЕЦ. А! Картошку! Молодец! Отцовская смётка! Ух, сынка, дай папка свою кровиночку... (Целует).
СЫН (брезгливо отстраняется). Ну, что, ты пап... Я ж не маленький... Что сюсюкаешь... как Амаяк.

Мать с Бабкой.

МАТЬ. Вот, мама, до чего ваша Красная Армия ребёнка довела! Захожу в туалет, а там, на седушке унитаза, следы от ботинок! Я Андрейку спрашиваю: "Чего ты попой-то не садишься?" А он говорит: "Я в армии один раз сел попой, так потом вся попа в занозах была! Еле штаны натянул!"
БАБКА. Тепличный он у тебя, Татьяна! В армии хоть носки научился стирать!
МАТЬ. Угу, причтом не себе, а каким-то дедушкам! Теперь не вытравить: вон, отцу все носки перестирал! Ему на работу сейчас не в чем идти!
БАБКА. Ой, ну, Серёжка твой, прямо барин! А то он никогда на работу без носков не ходил!
МАТЬ. Это зимой было, в валенках не видно! А сейчас у них на работе сменную обувь ввели - теперь всем приходится носки носить! Так что хватит армию защищать! Заметила, какие у Андрейки синяки под глазами?
БАБКА. Это не синяки, это щёки! Если будет столько же оладьев трескать - скоро вообще ничего видеть не будет! Оттянет только щёки (показывает, как оттянуть щёки вниз), посмотрит, где оладьи, а дальше на ощупь: Хрум-хрум!
МАТЬ. Знаешь, мама, пусть уж лучше оладьи употребляет, чем наркотики! А то сейчас вся молодёжь клеем дышит! Слабонервные стали - чуть несчастная любовь - сразу голову в пакет и давай его нюхать!
БАБКА. А Андрюшка что - не такой что ли?! Я как из магазина приду, он тут как тут: голову ко мне в пакет и нюхает, и нюхает! Пока колбасу не разнюхает - не оттащишь! Хоботом своим цоп колбасу и в рот! Чисто слон - элефант!
МАТЬ. Мама, он только с виду такой! А душа у него очень ранимая! Утром "Санта-Барбару" по телевизору смотрел и аж расплакался!
БАБКА. Ещё бы! Ты ж ему Кубок НБА не дала посмотреть! Как там его родичи, черные слоны, бегают с мячом в хоботе!
МАТЬ. Если Сергей Андрюшку и обзывает, то это любя, в шутку, а не так как ты! У мальчика несчастная любовь - его девочка не дождалась!
БАБКА. Вот несчастье-то! Я целых трёх из армии не дождалась! Была б моя воля и четвёртого б ждать не стала, но отец твой уж больно хваткий оказался! Взял со мной погулял, а в армию не пошёл!
МАТЬ. Ты ж говорила, его репрессировали...
БАБКА (скороговоркой). Репрессировали-репрессировали, да не вырепрессировали! Ох, и хваткий был! Сам Сталин его врагом номер два называл: первый Гитлер, второй - он! Но потом Иосиф Виссарионович передумал: Гитлера вторым поставил.
МАТЬ. Мама, ну, вот что ты болтаешь?!
БАБКА. Ой, уж прямо бабке и поболтать нельзя! Или в этом доме только Сергей Геннадьевич может про свои спортивные подвиги заливать?
МАТЬ. Да ты чем слушаешь, мама?! Я говорю, у Андрюшки несчастье - а ты мне тут про Гитлера...
БАБКА. Ой, ну кого по молодости не бросали! Переживёт! Вся наша жизнь есть борьба! Майн кампф!
МАТЬ. Тьфу ты! (Шёпотом). Да Андрюшка грозился, если Верка к нему не вернётся, руки на себя наложить! Вот я и боюсь...

Отец с Матерью входят к Сыну в комнату.

МАТЬ (открывая дверь). Андрюшенька, можно к тебе? (Камера показывает неподвижно лежащего на диване Сына, у которого руки характерно скрещены на груди).
МАТЬ. А! Серёжа! Что с ним?!
ОТЕЦ. Вставай, воин! Тревога!
СЫН (постепенно просыпаясь). А! Что? Никак нет... Не спал, товарищ сержант...
ОТЕЦ (весело). Встать! К употреблению водки приступить! Гы-гы!

Все за столом. Отец разливает.

ОТЕЦ. Ну, давайте, что ли, выпьем за нашего, так сказать, этого... (Кладёт руку на плечо Сыну).
БАБКА (бурчит). Ой, уходил - пьянка, вернулся - опять пьянка, вот лишь бы повод был...
ОТЕЦ. А на Руси, Клара Захаровна, повод не нужен! Россия всю жизнь без повода жила! А если кто захочет нас на повод посадить, чтоб потом за этот поводок дергать, куда ему вздумается, то пусть знает, что на этот случай у нас (показывает на Сына) вот такие хлопцы имеются!
БАБКА. Да на него ни один поводок не налезет!
ОТЕЦ. Вот именно! Воин! Шею накачал!
БАБКА. Ага, мамкиными оладьями!
МАТЬ. Мама, ну что у тебя сегодня за настроение! Радость-то какая - Андрюшка вернулся!
ОТЕЦ. А у Клары Захаровны сто пятьдесят внуков, и они каждый день штук по пять возвращаются! Конечно, тут устанешь!
МАТЬ. Ну, ладно уже. У меня есть тост: Андрюшенька...
Ты отслужил, ты стал мужчиной...
Ты как мужчина будешь жить!
(Сын начинает пить)
Мы от души тебе желаем
С хорошей девочкой дружить!

Сын поперхнулся и закашлялся.

ОТЕЦ (стуча себе по голове, к Матери). Ну, ты что, мать! Думай что говоришь! (К сыну, одновременно наполняя его бокал). Давай, за крепкую мужскую дружбу!
СЫН. За Амаяка!
БАБКА. Что - уже за фокусников пьём?
ОТЕЦ. Нет, за старых клоунов в юбках. Давайте, Клара Захаровна: бим-бом!
МАТЬ. Серёжа!
СЫН (закусывая). А нас в армии тоже в цирк водили! Там один клоун меня на сцену выволок, в ящик положил и давай пилить. А сам мне на ухо шепчет: "Ноги подожми, а то хуже будет..."
МАТЬ. Господи, это что ж за цирк такой?!
ОТЕЦ. Да халтура, шапито поди! У них там никаких мер безопасности!
СЫН. Точно! Я ему говорю: "Как я ноги подожму, если они у меня из дырок в ящике торчат?" Он говорит: "Сапоги оставь в дырках, а ноги втяни". А тут вдруг из-под меня в ящике ещё чей-то голос: "Товарищ! Освободи сапоги! Я ими шевелить должен, когда нас напополам раздвинут!"
БАБКА. Так они что - не по-настоящему распиливают?
ОТЕЦ. Когда как, Клара Захаровна. Если кто клоунов не слушается, то до свидания!
СЫН. Короче, раздвинули нас. Вижу: этот гад моими сапогами шевелит. Я спрашиваю: "А моя какая задача?" А клоун говорит: "У тебя сейчас одна задача: из этого ящика живым выбраться".
МАТЬ. И что?
СЫН. Что-что... Упал один сапог, ну, у второго того... с руки, и все засмеялись. А клоун даже не покраснел, только воскликнул... это... вот...
ОТЕЦ. "Ап"?
СЫН. Не... "Вот блин!" Мой ящик открыл и говорит: "Что вылупился?! Дуй на место!"
БАБКА. А сапоги как же?
СЫН. А сапоги ещё в следующем номере участвовали. Клоун ими своего ассистента по заднице бил, пока они вместе за кулисы не убежали.
МАТЬ. Ну а сапоги-то?
СЫН. Ушли с концами... Обратно в одних носках маршировал. Ну, ладно, давайте: за тех, кто в сапогах! (Выпивает).
МАТЬ. Серёжа, кстати, ты бы разулся что ли... Жарко ж дома...

Телефонный звонок. Мать отходит.

ОТЕЦ. Что, сынка, деды-то сильно гоняли поначалу?
СЫН. Да поначалу как раз не сильно... Правда, был там один - всё наезжал на меня: это сделай, то убери, штаны одень на правильную сторону, не кури в постели... А что я ему сделаю? Он здоровый такой...
БАБКА. Что?! Здоровее тебя?!
СЫН. Да не то чтоб здоровее, просто его на год раньше в армию загребли... Из этой, как её... академии. Короче, одно слово - полковник... А второе - мудак.

Мать говорит по телефону.

МАТЬ. Какой ещё Фёдор Степаныч?! А-а-а! Военрук из школы! Да, Фёдор Степаныч, вернулся. Вот, отмечаем... Что значит сбежал?! Как ѕ ещё неделю?! Он говорил, всего три дня сборы у них... Сказал, специально их отпустили пораньше, к одиннадцатому классу подготовиться... Какой автомат?.. Он без автомата приехал... Ну, если это Калашникова автомат, то пусть Калашников за ним и следит!.. Ну, конечно... прямо сейчас и заходите...

За столом. Все, кроме Матери. Сын продолжает какой-то рассказ.

СЫН. ... Короче ноги на плечи закинул, и давай наяривать!
БАБКА. Фу! Права твоя мать! Действительно, теперь в армии черти что творится!
ОТЕЦ. Ничего - зато мужчиной стал! Давай дальше...
СЫН. Ну, вот, упали мы на траву. И давай кувыркаться!
ОТЕЦ. А сверху-то кто был? Гы-гы...
СЫН. Сначала я, потом не я, потом опять я... По откосу же вниз кувыркались...
ОТЕЦ. И сколько ты их всего на себе вынес?
СЫН. Восемь человек. Последний, помню, мне всё про креветки рассказывал. Такой здоровый негр...
БАБКА. А откуда у вас там негры?
СЫН. Ай... стажёр из ООН. По-русски всего три слова знал: "креветки", "жить" и "хочу".
ОТЕЦ. Ну-ну, и что?
СЫН. Ну, негр мне и говорит по-своему: "Стоп, Форрест, не беги!"
ОТЕЦ. А что это он тебя каким-то Форрестом обзывает?!
СЫН. А Форрест по-ихнему удобней говорить, чем Андрей...
ОТЕЦ. А-а-а...
СЫН. Короче, сам генерал-майор Зубов мне потом руку жал и говорил, что с него орден причитается!
БАБКА. А что с полковником тем стало? Ну, который тебе говорил, что Машку за ляжку можно, а его нельзя?
СЫН. А-а-а... Разжаловали. А то у него автоматы стали пропадать слишком часто... Теперь к нам в школу устоился военруком, гнида...

Мать с Военруком в прихожей.

ВОЕНРУК. Разрешите?
МАТЬ. Да-да, конечно, можно вам тапочки предложить?
ВОЕНРУК. Можно овцу на плацу! Гы-гы...
МАТЬ. Простите?
ВОЕНРУК. Я говорю: можно водку в пилотку!
МАТЬ (растерянно). За-за-зачем в пилотку? Когда в рюмки можно...
ВОЕНРУК. Можно какашку в промокашку! В армии нет слова "можно"!
МАТЬ. А что же тогда в армии есть?
ВОЕНРУК. В армии есть всё! Кроме слова "можно"! Его боевой аналох - словосочетание "разрешите"! (Расчесываясь по-военному перед зеркалом). Значится, вот как теперь дезертиры живут! Вроде благополучная семья, а сынок со сборов сбежал! Автоматы ворует...
МАТЬ. Автоматы?!
ВОЕНРУК. Да, автоматы. В количестве - одна штука.
МАТЬ. Боже мой, неужто вы ему там настоящий автомат давали?!
ВОЕНРУК. Да автомат-то учебный, но машины он с ним останавливал настоящие. И деньги у водителей брал не фальшивые.
МАТЬ. Андрейка?! Он им угрожал?!
ВОЕНРУК. А там угрожать не надо. Подходи - спрашивай: "Сто рублей не займёте?" и автомат на плече поправляй. Считай - уголовная статья...
МАТЬ. Господи, так что - за это и в тюрьму попасть можно?
ВОЕНРУК. Можно Ваньку за Встаньку!
МАТЬ. За что можно Ваньку?!
ВОЕНРУК. Я говорю: можно китайца за... гхм… шпионаж.
МАТЬ. А без китайцев этих ваших никак нельзя обойтись?
ВОЕНРУК. Как говорит сам генерал-майор Зубов: "Без китайцев, как без горчицы: вроде бы жёлтое и противное, а съесть хочется!" Гы-гы...

За столом те же. Сын борется с Бабкой на руках. Сын пыхтит, с огромным трудом ему удаётся положить Бабкину руку, при этом он слегка помогает себе второй рукой.

ОТЕЦ. Вот это я понимаю! Орёл!
СЫН. Это я ещё не старался...
БАБКА. Я ж говорила, я не борцом была, а Ворошиловским стрелком!
ОТЕЦ. Ага! Так же как Фанни Каплан - ленинским! Гы-гы...

Входят Мать и Военрук.

ВОЕНРУК. Вот, значится, где прячется наш герой! Орёл! Любимец самого генерала Зубова!
СЫН. Ничего я не прячусь...
МАТЬ. Это Фёдор Степаныч, военрук из Андрейкиной школы...
ОТЕЦ (протягивая руку). Отец героя, Сергей Геннадьич! Можно просто Серёга!
ВОНРУК: Можно Елене, раздвинув колени! Или можно Людмилу на полную силу!
ОТЕЦ. Точно! Можно и Руслана, хлебнув полстакана! Гы-гы...
СЫН. Можно Ван Дама, хоть и не дама...
ВОЕНРУК (к Сыну). Где автомат, гнида?!
МАТЬ. Не волнуйся, Серёжа, автомат учебный...
ВОЕНРУК. Учебный... Это вы объясните гражданину Степанко Е.Ф. и гражданке Фроловой И.К. Пусть знают, что поседели они за две минуты учебно и заикаться они тоже начали в учебных целях!
ОТЕЦ. Какой ещё автомат?! Кто поседел?!
ВОЕРУК: А такой автомат, что Калашникова автомат, который ваш сын изъял путём воровства с учебных сборов. С которых он, кстати, самовольно убыл путём уезда на машинах попутного направления на неделю раньше! Иными словами, дезертирство с отягощающими автоматом обстоятельствами.
ОТЕЦ. Та-а-ак...
БАБКА. А я его ещё главное спрашиваю: "Зачем ты, Андрюша, автомат привёз?" А он: "Я, - говорит, - бабушка, с ним в Испанию поеду, добровольцем!"
ОТЕЦ (давая подзатыльник). Доброволец, итить твою!
ВОЕНРУК. Врёт! Никаких боевых действий сейчас в Испании не ведётся!
СЫН (бубнит). Я поэтому и хотел туда...
ОТЕЦ (подзатыльник). В Испанию! (Потрясая бутылкой). Я только-только тобой гордиться начал! Думаю: бегемот мой наконец-то в слоны выбился, а он наоборот! (Подзатыльник). В гиппопотамы деградировал!
МАТЬ. Боже мой, что ж теперь с ним сделают?
БАБКА. В наше время за украденное зёрнышко сажали!
СЫН. На зёрнышко, что ли? Гы-гы...
ОТЕЦ. Он ещё смеётся! Этот свиноподобный жабообразный дикобраз в перьях думает, что с ним здесь шутят! Что вот товарищ полковник с ним приехал похихикать тут да водку попить! (К Военруку, шёпотом). Кстати, будете?
ВОЕНРУК. С удовольствием. (Сам себе наливает).
ОТЕЦ (подражая Военруку). ... Этот жирный орган такого животного как морж...
МАТЬ. Серёжа!
ОТЕЦ. ... Разыграл тут перед нами героя... И не просто, а шекспировского Ромео в сапогах! Какая-то Верка, понимаете, его не дождалась! (Подзатыльник).
ВОЕНРУК. Не Верка, а Вероника! Дочь самого генерала Зубова! Так что ваше счастье, что она не дождалась! Сам генерал Зубов, понимаете, заходит в гостиную, а она там, извиняюсь, лежит, в чем мать родила! Сына вашего ждёт, когда тот на кухне товарища Зубова его офицерский паёк доест!
МАТЬ. Господи, что теперь с нами будет, товарищ военрук? Неужели Андрюшу судить будут?
ВОЕНРУК. Была б моя воля - под трибунал бы пошёл!
БАБКА. А вы-то за что?
ВОЕНРУК (отыгрывает на Бабку суровым взглядом). ...Но, поскольку сам генерал Зубов его в зятья себе наметил, придётся только автомат изъять. Эх ты! Тебе в семье Зубова доверяли, в цирк тебя, гада, водили! Клоунов тебе показывали! Двух... А ты - автомат...
СЫН. Я больше не буду...
ОТЕЦ. Не буду! Да ты руки должен товарищу военруку целовать! (Сын тянется губами - получает от отца подзатыльник). Ну, раз уж всё так хорошо обошлось, то и выпить можно! (Держат рюмки с Военруком и соревнуются в армейском красноречии)
ВОЕНРУК. Ха! Можно галопом по сексшопам!
ОТЕЦ. О! А эту знаешь: Можно дрезину к сексмагазину?
ВОЕНРУК. Ещё бы! Больше меня знать не можно!
ОТЕЦ. Можно скворца, если с торца!
ВОЕНРУК. Можно со страусом, если под парусом!
ОТЕЦ. Можно со змейкой под скамейкой!
ВОЕНРУК. Можно мартышку за штанишку!
ОТЕЦ. Можно шимпанзе за ЭнЗэ!
ВОЕНРУК. Можно курицу если зажмуриться!
ОТЕЦ. Можно сурка на барсука!
ВОЕНРУК. Можно слона, подставив бревна!
СЫН. Можно кита вместо здрастье, плавая в обычной ласте!
ОТЕЦ. Молодец, сына! Можно пивка для ДНК!
ВОЕНРУК. Можно до упора Рабиндраната Тагора!
ОТЕЦ. Можно Нефертитю за титю!
БАБКА. Можно сиропу на попу!
МАТЬ. Можно Али-Бабу в его гробу!
ВОЕНРУК. Можно! Отчего же нет?!
ОТЕЦ. Что - рифмы кончились?! Или тут стихами нельзя?
ВОЕНРУК. Нельзя, если в попе ферзя!
ОТЕЦ. Ну, армия, ты даёшь! Сдаёмся! (Чокаются, выпивают).

КОНЕЦ

© Максим Туханин, Иван Филиппов, Дмитрий Зверьков.